"Патагония". Слово это знают, кажется, только те, кто в детстве зачитал до дыр “Детей капитана Гранта” и суровые альпинисты-ледолазы-гляциологи. На вопрос, что такое “Патагония” и где она находится из жителей нашего полушария правильно отвечает в лучшем случае каждый десятый. По мнению остальных девяти это либо какая-то страна, вероятно, сказочная, либо какое-то малоприятное заболевание. Впрочем, есть такие люди, которые совершенно точно знают, что Патагония это горный регион на самом юге Латинской Америки, наполненный впечатляющими острыми пиками и ледниками. Эти люди - фотографы. Попасть в Патагонию и снимать там - потаенная мечта любого человека с камерой. Я, конечно же, не исключение. И когда у меня на руках оказались авиабилеты в Аргентину, я понял, что мечты все-так сбываются. Тогда я еще не знал, что даже сбывшись, они могут привести совсем не туда, куда хочется.
Вместе со мной в авантюру под названием “Патагония” ввязалась моя невеста и незаменимый ассистент Вероника. На подготовку у нас было месяца четыре. За это время мы пересмотрели десятки отчетов. И большинство путешественников постоянно твердили, что погода на этом клочке суши, как бы сказать, не очень. Все дело в том, что Патагония занимает узкую полоску суши между Тихим и Атлантическим океанами, и вся погодно-климатическая дрянь путешествует из океана первого в океан второй именно через Патагонию, отчего погода здесь считается чуть ли не худшей горной погодой в мире.
Но остановить фотографа-пейзажиста примерно так же просто, как товарный состав, идущий под откос. Нет, путешествующие фотографы не альпинисты - они не поднимаются по отвесным стенкам, не врубаются ледорубами в замерзшие водопады и не спускаются на горных лыжах по снежной целине. Наш экстрим другого рода. Мы идем за красивыми видами. А это значит, что если надо пробиться через снежные завалы, мы пробьемся, если надо идти по насту или тонкому льду, мы будем идти. Мы будем подниматься до рассвета и идти по скользской от вчерашнего дождя тропе, чтобы выйти на съемочную точку еще до того, как вершины гор осветят первые лучи солнца. А потом, после того, как на небе отполыхают последние краски заката, мы пойдем обратно в лагерь по ночному лесу. Чтобы на следующий день снова встать до рассвета.
Многие советуют ехать в Патагонию в феврале - тепло и не так ветрено. Но нам было важно застать моменты смены погоды, клубящиеся облака, полуприкрытые вершины - по моему опыту именно в таких условиях получаются самые эффектные кадры.
На съемки мы заложили девять дней. Как правило, этого времени достаточно, чтобы снять красиво. В национальном парке Los Glaciares, по территории которого мы собирались путешествовать, есть две основные знаменитости - горы Серро Торре и Фиц Рой. Мы составили маршрут так, чтобы оставить время для съемок обеих гор с разных ракурсов и заложили несколько дополнительных дней на непогоду. Было решено, что чтобы не терять время, мы уйдем в горы на все девять дней и будем стоять лагерем у начала подъема.
Рюкзаки для такого приключения получились солидные - с учетом всей фототехники и штатива мой спиногрыз весил около 40 килограммов. Надо было как-то снижать вес. И здесь нам на помощь пришли наши друзья из компании Marmot Russia, которые одели нас с ног до головы в легкую мембрану, а традиционные слои утепления и спальники с синтетическим наполнителем заменили на пуховые. Вес резко снизился. Также выручила компания Fujifilm, которая на время похода предложила нам сменить наши зеркальные камеры на их беззеркалки X-T1 и X-M1. Оценив разницу в весе мы с удовольствием согласились. Так что все фотографии в отчете сделаны именно на их камеры. Кроме того было решено отказаться от традиционной еды в пользу сублиматов.
Но вот рюкзаки собраны и мы вылетаем в Аргентину. Добраться до Буэнос-Айреса, отдохнуть после адового перелета (Москва - Брюссель - Франкфурт - Рио-де-Жанейро - Айрес), обменять деньги на черном рынке, не попасться в лапы мошенников да еще и столицу Аргентины посмотреть - все это надо было успеть за один единственный день. Потому что на следующий день нас снова ждал перелет - на этот раз из Айреса до столицы округа Санта-Крус, города Эль-Калафате. С этого маленького уютного городка начинаются все приключения. На главной улице Калафате на каждые четыре дома обязательно приходятся один магазин сувениров, один ресторан, один офис по продаже туров и один магазин туристического снаряжения. На последних стоит остановиться поподробнее. В Эль-Калафате можно совершенно спокойно приехать в одной футболке и с чемоданом денег. Тут вас оденут в серьезные шмотки, обуют в неплохие треки, дадут в руки ледоруб, веревки, все необходимое железо. Нам, например, был актуален газ, который мы без проблем купили. Правда, большинству путешественников такой ассортимент мало интересен. 99 процентов туристов отправляются в Патагонию в формате: “встать пораньше, сесть на автобус, съездить в горы на пару часов, вернуться в гостиницу, съесть стейк”.
Формат неплохой, но нам не подходит. Мы на следующее утро сели на автобус и отправились в поселок Эль-Чальтен. Ведет к поселку трасса Ruta 40, ровная как зеркало, то извивающаяся между холмами, как хлыст погонщика-гаучо, то стремящаяся прямой стрелой через пампасы. В конце пути дорога, изящно изогнувшись, выходит из-за невысокого гребня и устремляется вперед. Солнце осталось за спиной. Впереди в клубящихся темных тучах мы видим нашу цель - гору Фиц Рой.
Эль-Чальтен находится уже совсем впритык к горам, и их влияние чувствуется куда лучше. Порывистый ветер расшатывает рекламные таблички кафе и хостелов, старается перевернуть отгруженные валунами мусорные баки. Над Чальтеном светит солнце, но нам надо туда, откуда дует ветер и наползают на поселок сизые тучи - к ледниковому озеру Лагуна Торре, от которого должен открыться вид на гору Серро-Торре.
- Март вообще-то не самый лучший месяц, но в этом году держится какая-то аномальная жара. С завтрашнего дня обещают похолодание. Кстати, куда вы идете? - спросил рейнджер нацпарка, когда мы зашли в информационный центр на окраине Эль Чальтена уточнить прогноз погоды на ближайшие полторы недели.
- Озеро Суиче, Электрико…
- Хм… Для этого маршрута вам надо зарегистрироваться. И постарайтесь вернуться до темноты. Там плохие тропы. И в один из дней ожидается сильный ветер. Вы будете подниматься?
- Нет, мы не альпинисты, мы фотографы.
- Фотографы - еще хуже, совсем ненормальные. Будет ветер. Сильный. Ожидается сто километров в час.
Мы пожали плечами, зерегистрировались на маршрут и, синхронно постукивая треккинговыми палками, вышли на тропу.
В национальном парке Los Glaciares сделали все, чтобы туризм на их территории был максимально цивилизованным и доступным. Размеченные тропы, указатели “до конца осталось шесть километров из девяти”. Взамен администрация парка ждет от туристов встречных действий. Правила простые: не мусори, справляй нужду в сотне шагов от ближайшего источника воды, не разводи костер. Для человека, пришедшего в парк на день, большинство этих требований не имеют особого значения. Для туристов, вышедших в долгое путешествие, дело обстоит чуточку иначе. На всей территории парка не наберется и десятка мест, где можно ставить лагерь. Все такие места тщательно размечены и стоят в стратегических местах - на видовых точках и в начале троп к ним, в защищенных от дождя и ветра рощах, близ источника воды. Дневной переход составляет в худшем случае километров 12 по не самой паршивой тропе. Каменные “лестницы”, крутые склоны, оплетающие тропу крючковатые кустарники - все это воспринимается скорее как досадное недоразумение.
Пока идешь под рюкзаком по не самой технически сложной дороге, замечаешь какую-то мелочь и начинаешь ее крутить в голове по-всякому. Вот дорога идет по жутковатому лесу - замшелому, дикому, как из мрачных средневековых сказок. Вот смотровая площадка - только с нее ничего не видно, потому что ущелье, где должна быть гора, затянуто плотными серыми облаками. Вот пара китайцев с камерами думает, а не пойти ли по звериной тропе на гребень. Вот тонны валежника, из которого мог бы получиться такой замечательный костер, если бы было можно. Вот две старушки с волосами такого цвета, какого в природе не бывает, идут и болтают о чем-то на немецком - хороши фрау, в таком возрасте путешествовать так далеко от дома, да еще и с волосами такого цвета. Вот низина, а в ней мертвый лес белеет высохшими крючковатыми ветвями, словно бесконечное кладбище неведомых животных. Вот начался дождь...
До палаточного лагеря De Agostini мы дошли за час до заката. К этому моменту дождь разошелся уже основательно. Мы расставили палатку и завалились спать. Засыпали мы под стук дождя о палатку.
На следующий день рассвета не случилось. Равно как не случилось и появления Сьерра Торре. Нужно сразу сказать, что для аргентинской Патагонии рассвет - время ключевое. Высокие скалы-иглы не просто доминируют в ландшафте - их просто нечему заслонять, поэтому и Сьерра Торре, и Фиц Рой безраздельно получают первые, а также вторые и третьи солнечные лучи. И, в отличие от большинства случаев съемок в горах, солнечный свет довольно быстро доходит и до переднего плана - ледников, камней, редких, свернутых на сторону ураганными ветрами деревьев. И повернуты все горы так, что все самое красивое происходит именно на рассвете.
За первый день мы обошли озеро Лагуна Торре с севера, присмотрели несколько съемочных точек - с рекой на переднем плане, с деревом, с камушками, с озером. Солнце то появлялось, то исчезало, разрезая мрачный пейзаж яркими живыми пятнами, радугами, подсвечивая ледник и редкие айсберги на озере. В этот день мы познакомились с ветрами Патагонии - теми самыми, которые сбивают человека с ног. Это не шутка, не фигура речи - здесь на ветер можно ложиться. Здесь, если ты замешкался, тебя, даже отяжеленного рюкзаком, сбивает с ног и катит по склону. И, будто издеваясь над фотографом, ветер здесь всегда дует в объектив, так что схему “снять - протереть объектив - повторить двадцать раз, пока не получишь снимок без капель” мы оттренировали уже в первый день. И здесь же поняли всю прелесть экипировки, с которой нам помогли Marmot. Мембрана не защитила технику, но помогла нам сохранить тепло и не промокнуть - без этого снимать в таких условиях было бы совсем паршиво.
День второй также не порадовал рассветом, а горы как были скрыты в плотных облаках, так и не сбросили эту шубу до самого вечера. Поэтому мы решили исследовать звериные тропы. Судя по карте, от одной из основных троп в парке есть слабовидимое ответвление - небольшая тропка, выходящая на сыпуху и выводящая выше уровня леса. По нашим рассчетам с этой точки должен был открыться неплохой вид на долину, а, если повезет, и на горы.
После небольшого перехода мы вышли к началу, как нам казалось, той самой тропы. Еле различимая, тропа шла по заросшему лесом гребню. Пока не растворилась в валежнике. Было решено не останавливаться и продолжать подъем, не сворачивая с гребня. Странно было только то, что сквозь редкие разрывы в зелени деревьев не было видно конца и края зоны леса.
Закончился лес так, как от него этого никто не ожидал. Сначала зеленая трава уступила место песку. Вскоре лес начал редеть. Еще немного, и мы вышли на пустынный склон. Пустынный в прямом смысле этого слова - полоса шириной в сотню метров, тянущаяся по склону куда-то вдаль и засыпанная песком. И только стволы искореженных высохших деревьев торчали тут и там из невысоких барханов. Все травы, ягоды, кустарники и ветки - все было стерто с лица земли. Мощные деревья стояли сломанными пополам. Что здесь случилось? Сель? Оползень? Но почему такой полосой, а не сверху вниз? Ответ пришел с очередным порывом дикого ветра, от которого верхушки деревьев угрожающе заскрипели. “Вероника, это был ураган”.
Странный первобытный страх закрался в сердце, а место мгновенно стало в разы страшнее. Идти дальше нельзя, нужно возвращаться в лагерь. Сейчас. Кое-как выйдя на звериную тропу, которая привела нас к этой пустыне, мы вернулись на основную тропу и пришли в лагерь уже затемно.
Ставшие уже привычными удары дождя по палатке внезапно стали набирать силу, пока не стали совсем остервенелыми. Казалось, что ветер швыряет в наше укрытие уже не капли, а мелкие камушки. Когда палатка начала прогибаться настолько, что внутренний ее тент ложился нам на лица, мы поняли, что к нам пришли те самые сто километров в час ураганного ветра. Звук был такой, будто бы над нами проходили на бреющем полете реактивные истребители. Казалось, что сумасшедший ветер сейчас раскидает все камни с ветрозащитной юбки, повыдергивает колья и посрывает растяжки. А когда палатка внезпно озарилась идущим откуда-то снаружи желтым светом, мы решили, что теперь мы точно остались без внешнего полога. Оказалось, что шквальный ветер разорвал тучи и открыл полную луну. Всю ночь мы смотрели на мечущиеся по палатке в свете луны тени деревьев.
“Завтра гора откроется”, сказали мы друг другу, пока не уснули беспокойным сном.
Мы встали еще до рассвета, чтобы увидеть, что даже такого шквального ветра оказалось недостаточно, чтобы разогнать тучи над Серро Торре. Но его оказалось вполне достаточно, чтобы сломать несколько крупных веток прямо в лагере. А когда мы вышли к озеру, изо всех сил противостоя ветру и пригибаясь к земле, то увидели, что этой ночью ураган оторвал от ледника здоровенный, с многоэтажный дом, айсберг и играюче гоняет его по мутной воде у самого берега. А огромные волны перехлестывают ледяного исполина сверху. Над всем этим сияла двойная радуга. Небо над ней было черным, но прорывающиеся сквозь тучи солнечные лучи наполняли глыбы льда ярко-голубым светом. Летящие параллельно земле брызги воды искрились на солнце и иглами били по лицу.
К этому моменту нам уже пришлось отказаться от одного дня, который мы оставили “на погоду”. Пришлось думать - мы можем выйти прямо сейчас и отказаться от Сьерро Торре или подождать еще один день, но тогда придется отказаться от похода на Лагуна Электрико. Решили стоять еще день. Было жалко резать маршрут, но получить фотографии неуловимой Сьерро Торре для меня было важнее. Этот день мы провели, гипнотизируя ветер, чтобы дул сильнее, и облака, чтобы открывались. Мы видели, как горы поседели от выпавшего на вершинах снега, видели и слышали, как сходят первые лавины. С надеждой мы всматривались в клубящиеся тучи, ожидая, что они вот-вот раскроются и мы увидим ЕЕ. Но видели только радугу. Этот мост леприконов мы успели возненавидеть, ведь радуга - это солнце и дождь. Постоянный дождь, капли которого в этих местах летят не вниз, а вбок.
Пришел вечер, за ним беспокойная ночь, последняя у подножия Сьерро Торре. Несколько раз мы выходили посмотреть на небо и видели звезды со стороны долины и какую-то серую муть над горой. Слушали вой ветра и надеялись, что он нам поможет.
На утро мы вышли к озеру и разложили технику. Мощные порывы ветра нагоняли волну и захлестывали штатив, несли в объектив мелкую водяную пыль. Восходящее солнце осветило горы и клубы триклятых облаков там, где должна была быть та самая гора. “Покажись, покажись!” - заклинали мы. И казалось, что от наших молитв облака начали приподниматься. Вот показался пик Эггера, вот начали различаться снежники и ледники на стенах главного пика. И все это время мы снимали, стирали с объектива мелкую водяную пыль и снова снимали, фиксируя каждую секунду умопомрачительного рассвета. Внезапно ветер стих. Но мы уже знали, что в этих горах тишина может быть только тревожной. Подтверждая наши опасения, откуда-то издалека пришел и начал нарастать гул, нехороший, утробный. Гул становился все сильнее и вдруг сменился порывом ветра, от которого нас сдуло с берега. Мгновение спустя на то место, где мы только что стояли, обрушилась стена воды.
Пришедший ветер, вопреки нашим надеждам, принес новые тучи и окончательно закрыл гору. Мы возвращались в лагерь со смешанными чувствами. С одной стороны мы сняли шикарный рассвет. С другой - Сьерра Торре нам так и не открылась, а значит нам еще придется вернуться в Аргентину, чтобы снять эту непокорную гору. Может быть это не так уж и плохо.
Антон Агарков
